Каждый раз, когда моя бабушка видит рекламу по ТВ, говорит примерно следующее: «Хочу жить в рекламе, Вовочка! Там у всех всё прекрасно, ни у кого ничего не болит, а самая большая проблема- микробы под ободком унитаза!» Я, конечно, догадывался, что с нашей рекламой что-то не так, но, в силу возраста, наверное, не мог понять что именно.
И вот пришёл День Д. По ящику стали крутить рекламу всем известного чайного суррогата. Помимо самой рекламы, видимо дань моде, производители попытались впихнуть в ролик социалку и немного философии… не получилось. Пару слов о содержании ролика: девушка лайкает фото на странице парня в социальной сети. На фото изображён шлем, кажется, из «Звёздных войн», который, по ходу пьесы оказывается, парень сделал сам. Он предлагает ей встретиться за чашкой чая. При встрече она видит, что он инвалид-колясочник, но её это не смущает. Счастливый конец- чайных дел купцы счастливы!
Казалось бы- и что? В чём проблема? Да нет никакой проблемы, но есть нюанс. Если бы эту рекламу транслировали для москвичей- никакого диссонанса. Сюжет берёт за душу и концовка хоть плач! Но давайте поговорим о Замкадье. Некоторые его ещё Россией называют. Как бы эта реклама выглядела в реальной жизни? Есть ли у инвалида время и деньги на татуировки, на модную причёску, которую надо постоянно поправлять у мастера? Хватает ли у него на всё это пенсии? Есть ли пандус в его доме, в конце концов, чтоб он мог выйти в ту же парикмахерскую или, элементарно, прогуляться? Ответ прост, если он москвич или петербуржец, то с вероятностью процентов 90 –да. А если, всё-таки, замкадец?
И тут настало время написать немного о себе, зачем я всё это затеял, и вообще, и имею ли я право рассуждать на подобные темы. Ну, во- первых, мы живём в эпоху информации. Каждый имеет право оставить в глобальной сети свой след. При этом, никто не обязан читать или смотреть то, что ему не нравится. Я человек простой, не нравится- не читаю и вас призываю к тому же.
Во-вторых, «по какому такому праву пишу?». По ряду причин: потому что хочу, потому что могу, потому что просто не пофиг. Как в бессмертном хите «Танцы минус»: «Я умею ходить и поэтому иду». Кстати, о «ходить»… Я инвалид 3 группы, но повезло мне чуть больше, чем моим собратьям по недугу. Самостоятельно передвигаться я всё- таки способен, думать и выражать свои мысли тоже. Я что-то вроде промежуточной ступени между теми кто не может выйти из дома, потому что обещания поставить пандус и лифт по- больше остаются обещаниями, и здоровыми людьми, которые в массе своей считают, что первых очень немного, потому что на улицах их почти не нет.
Я вам рассажу одну историю, которая в рамках моего рассказа будет крайне уместна, да и вы сможете узнать что-то новое. Когда в России человек с ограниченными возможностями достигает своего совершеннолетия, у государства в отношении него возникает потребность выяснить: «На сколько нам теперь должно быть тебя жалко? На 5,8, 10 тысяч рублей?» Этот процесс называется «Освидетельствование на инвалидность». Всё просто: ты полгода мотаешься по врачам, собирая справки, о том что чуда не свершилось, и ты не стал ходить прямее, не отрастил лишних нервных окончаний и в предках ни одной ящерицы у тебя не обнаружено. За эти полгода как бы не пытались врачи казаться умниками, всё заканчивается одним и тем же- информация тупо переписывается из твоей детской карты. Затем, ты приходишь на суд комиссии, тебе присваивается группа и выдаётся соответствующая справка… а через полгода всё по новой, независимо от диагноза. Один мой знакомый, однажды поделился со мной своим главным страхом- оказаться в ситуации фильма «День сурка», на что я заметил ему, что в жизни некоторых есть «месяц сурка», «квартал сурка» и даже «год сурка».
Когда я пришёл на подобную комиссию в свои 18 лет, в маленьком коридорчике увидел буквально муравейник. Просто соотнося площадь коридора и количество человек в нём стоящих, очень сложно было назвать всё это «очередью к доктору». Толпа людей. У каждого свой диагноз и своя история. Среди них была женщина, которую муж принёс на руках. Романтично, не правда ли? Каждый год они приезжали на комиссию, чтобы подтвердить диагноз не поддающийся лечению. И так около 10 лет. Когда они вышли, он держал её, она — папку анализов и маленькую розовую бумажку. У них были такие лица, как будто только что вышли из ЗАГСа, но одна фраза вернула всех в реальность. Она улыбнулась и сказала: «Слава богу, пожизненно дали!» Я долго думал, но так и не смог представить себе другую страну, где бы человек искренне радовался пожизненному сроку.
