Актер и режиссер Игорь Касилов своей постановкой произведения Гоголя “Мертвые души” в тольяттинском драматическом театре “Колесо” закрыл мой персональный детский гештальт.
Еще задолго до того, как произведение Гоголя поджидало меня в школьной программе, я обратил внимание на странное название книги на полке. “О чем это?”, — спросил у родителей. Они пытались объяснить доступным языком про ухищрения Пал Ивановича Чичикова. Но схемы его мне были непонятны. Затем по телевизору увидел фильм Михаила Швейцера с Алексадром Калягиным. Все эти скучные наряды 19-го века, какая-то бессмысленная болтовня (мне тогда хорошо бы лет 10 было) в помещичьей обстановке. “А души-то мертвые где?”, — задавался вопросом я, понимая, что мистики в этом произведении нет в принципе. С тех пор шедевр Гоголя был мне не интересен, особенно, после подробного разбора на уроках литературы. Катились бы вы со своей школьной программой на той самой птице-тройке…
И только у Игоря Касилова в постановке я увидел все то, что по своей детской несмышлености хотел увидеть в поэме Гоголя. То, что было представлено на сцене, не просто постановка по мотивам произведения Николая Васильевича, а настоящая мистерия, которой ну никак не ожидаешь увидеть. Чего стоит только встреча Чичикова (Андрей Бубнов) и Собакевича (Роман Верхошанский) на местном кладбище! Сами же образы жителей “города N” и их представление режиссером в постановке лишь усиливают тот смысл, который закладывал в персонажей автор “Мертвых душ”. Все эти помещички невероятно интересны и обаятельны, но и столь же отвратительны и мерзки. В иных случаях мерзость эта поражала и самого Пал Ивановича, что тот не преминул воспользоваться револьвером.
Порочными оказались образы не только ключевых персонажей, но и губернатора, прокурора и прочих. Здесь, в прямом смысле, у них все на лице написано. И невольно думаешь, что при царе-батюшке такую постановку запретили бы вовсе, дабы не бросать тень на слуг государевых. Ведь все они, вместе с Плюшкиным, Маниловым, Сабакевичем, Коробочкой, Ноздревым являют собой дружную компанию нечисти, за которой приглядывает Капитан-исправник в исполнении Андрея Чураева. Именно его герой с интересом наблюдает за тем, до какой же низости готов дойти Чичиков в состязании с этой самой нечистью. “Что такое Чичиков?”, — вопрошает вся эта веселая компания. Ответ оказывается довольно прост: он плоть от плоти ваш. Плоти гнилой и нечистивой. И все действо воронкой выливается в булгаковский финал, что символично. Ведь именно Булгакову принадлежит адаптация поэмы “Похождения Чичикова”, которая перенесла героев в 20-е годы XX века. Касилов позволил же себе еще немного: в этом сочном и стильном пересечении Гоголя и Булгакова он делает отсылки к нашему настоящему, с его Дальневосточным гектаром, пандемией и даже отсылкой к популярному мему с танцующими носильщиками гробов под трек Tony Igy “Astronomia”. Только вместо африканцев – черти, вместо гроба – черно-белые кубы. Вообще, что касается музыкального сопровождения, то оно идеальным образом вписывается в концепцию: уездные мотивы русской провинции завернутые в хаус-микс, под который зловеще танцует свита Капитана-исправника.
И главное. В этой постановке все и всё на своем месте. Это единый ансамбль, в котором каждый дополняет друг друга, мистическая мозаика, где даже роли второго плана не оставляют зрителя равнодушным. Каждый актер вложил в своего персонажа, что называется, по максимуму.
И на все это из зрительного зала смотрели души живые, которые Пал Иванович Чичиков вместо себя предложил забрать Капитану-исправнику.
Константин Сурков
